Уровни языка с примерами. Уровни языковой структуры и их конститутивные единицы

Лекция 6. Понятие системы и структуры в языкознании . Уровневая модель языковой структуры. Уровни языка и единицы.

Язык как система знаков

Вступление

Язык является одной из большого множества разнообразных знаковых систем, которыми люди пользуются в целях коммуни­кации, передавая сообщения о каких-то ситуациях в мире, о сво­их мыслях, чувствах, переживаниях, оценках, планах, целях, на­мерениях, делясь со своими собеседниками информацией о ре­зультатах познавательной деятельности .

Знаки, из которых строятся сообщения, выполняют роль но­сителей определённых смысловых содержаний (значений). Именно благодаря им оказывается возможным кодирование пе­редаваемой в сообщениях информации и реализация коммуника­тивных актов.

Знаки как бы замещают предметы, на которые они указыва­ют и которые они называют. Такое замещение в жизни людей имеет место довольно часто, так что поневоле может сложиться впечатление, что люди живут не только и не столько в мире ве­щей, сколько в мире знаков.

Знаки и образуемые ими знаковые системы изучает семио­тика (во французской традиции семиология). В развитие этой науки, основы которой были заложены ещё представителями ан­тичной и средневековой философской мысли, в наше время вне­сли большой вклад (если называть только наиболее авторитетные имена) Чарлз Сандерс Пирс, Чарлз Уиль­ям Моррис, Фердинанд де Соссюр, Луи Ельмслев, Эрнст Кассирер, Роман Осипович Якобсон, Карл Бюлер, Якоб фон Юкскюлл, Томас Се-беок, Роланд Барт, Умберто Эко, Юрий Михайлович Лотман, Юрий Сергеевич Сте­панов.

предложил различать в семиотике три аспекта: синтактику, семантику, прагматику. Смысловые содержания яв­ляются предметом семантики, отношения между знаками подле­жат ведению синтактики (синтаксиса), а отношения между зна­ками и их пользователями исследует прагматика. Знак, как пра­вило, несёт определённую целевую нагрузку, сообщая об отношениях его отправителя к своему адресату , к ситуации об­щения, к денотату и к самому сообщению.

Каждый знак соотнесён в рамках конкретной знаковой си­туации (семиозиса) с тем или иным предметом, явлением, фак­том, событием, положением дел как своим денотатом (или рефе­рентом). Эта соотнесённость опосредствуется сознанием челове­ка, использующего знаки. Иначе говоря, не сам знак указывает на тот или иной предмет или называет предмет, этот акт указания на предмет (акт референции) осуществляет человек посредством выбора и употребления соответствующего знака.

Знак, как писал, либо копирует объект (икониче-ский знак), либо на него указывает (индексальный знак), либо его символизирует, находясь в условной связи с ним (знак-символ).

Свойства знаков

Основные свойства всякого знака заключаются в следую­щем:

1. Знак должен быть, с одной стороны, доступен восприятию со стороны адресата (обладать свойством перцептивности).

2. Знак, с другой стороны, должен быть информативен, т. е. нести смысловую информацию об объекте.

3. С точки зрения Ф. де Соссюра, представителя билатераль­ной теории знака, в знаке различаются две стороны: означаемое (signifié, сигнификат, образ предмета, идея, понятие, концепт, со­держание, в традиционном употреблении значение) и означаю­ щее (signifiant, сигнификант, экспонент, выражение). Представи­тели унилатералистской концепции знака отождествляют его с означающим, т. е. только с его физическим носителем (sign vehicle), "телом знака" (Zeichenkörper).

4. Обе стороны, по мнению Ф. де Соссюра, психичны. Психичен и знак в целом. Он представляет собой ментальную, глу-

бинную сущность. Но знак языка, естественно, не может быть воспринят. Воспринимается не виртуальный языковой знак, а реализующий его физический речевой знак.

5. Что касается денотата или референта, то в схеме Ф. Де Соссюра он не принимается во внимание. Референт знака присут­ствует в знаковой ситуации (семиозисе). Референция есть указа­ние прежде всего на предмет. Понятие денотата одними учёными отождествляется с референтом, другие понимают под ним класс объектов.

6. Связь между означаемым и означающим, по Ф. де Соссюру, конвенциональна (условна) или, в иной терминологии, ар битрарна (произвольна): каждый язык по-своему соотносит оз­начаемые и означающие. К одному (или как бы одному) концепту в разных языках отнесены неодинаковые означающие. Ср.: рус. дерево - фр. arbre - англ, tree - нем. Baum. Конвенциональность знака характеризует его как социальное явление.

У Ч. Пирса конвенциональность присуща только одному из трёх типов знаков - символам, но не иконическим и не индексальным знакам.

Не конвенциональны симптомы, обе стороны которых нахо­дятся в природной, причинно-следственной связи (типа человек болеет → у него повышается температура).

7. Будучи конвенциональным, знак может быть одновремен­но мотивированным. На это обращают внимание, ёв, и др. языковеды: они отмечают, что фактически у многих языковых знаков обе сторо­ны связаны более тесно, и эта связь может быть объяснена фак­торами звукоподражания, звукового символизма, словообразова­тельной и семантической мотивированности.

8. Обе стороны знака взаимно предполагают друг друга. И вместе с тем они могут как бы "скользить" относительно друг друга (установленное Сергеем Осиповичем Карцевским свойство асимметрии сторон знака): одно и то же означаемое может соот­носиться с несколькими означающими (синонимия), одно и то же означающее может соотноситься с рядом означаемых (полисемия, омонимия).

9. Будучи элементом определённой семиотической систе­ мы, знак характеризуется теми отношениями, в которые он всту­пает с другими знаками. Синтагматические отношения характеризуют сочетательные (комбинаторные) возможности знака. В парадигматические отношения знаки вступают в рамках класса, или множества, элементов, из которых производится выбор дан­ного знака.

Системные связи создают основу для опознавания (иденти­фикации) данного знака в конкретном коммуникативном акте и его дифференциации от других знаков как "соседей" в данной линейной последовательности, так и внутри множества возмож­ных претендентов на ту же позицию в этой линейной последова­тельности.

10. Различимость знаков с точки зрения многих исследо­вателей является главным их свойством, которое образует ос­нову для важнейшего из семиотических принципов, на которые ориентируется структурная лингвистика. Противопоставлен­ность и системная взаимообусловленность знаков приводят к тому, что возможны так называемые нулевые знаки (вернее, знаки с нулевыми означающими). Участие знака в разных оп­позициях способствует выявлению его дифференциальных признаков.

Виды знаковых систем

Знаки принято отличать от уже упоминавшихся признаков (симптомов, Anzeichen). Последние не являются средствами це­ленаправленной передачи информации кем-то. В них план выра­жения (означающее, экспонент) и план содержания (означаемое) находятся в причинно-следственной связи (например, лужи воды на земле как свидетельство недавно прошедшего дождя).

В собственно знаках, используемых для целенаправленной передачи информации, связь между двумя сторонами не обуслов­лена природными, причинно-следственными отношениями, а часто (как правило, в знаках-символах) подчинена принципу ус­ловности (конвенциональное™) или же принципу произвольно­сти (арбитрарности). Возможны, однако, как уже отмечалось, многочисленные случаи той или иной мотивировки знаков, до­пускаемые данной системой.

Люди пользуются множеством разнообразных знаковых сис­тем, которые можно классифицировать прежде всего с учётом канала связи (среды, в которой осуществляется их передача). Так, можно говорить о знаках звуковых (вокальных, аудитивных), зрительных, тактильных и т. д. Люди располагают, помимо звуко­вого языка как основной коммуникативной системы, жестикуляцией, мимикой, фонационными средствами, представляющими собой особое использование голоса, и т. д.

В их распоряжении имеются как естественные (спонтанно возникшие), так и искусственные, созданные ими же коммуника­тивные системы (письмо; сигнализация с помощью технических устройств и прочих средств: светофор, способы обозначения во­инских различий и т. п., системы символов в логике, математике, физике, химии, технике, языки типа эсперанто, языки програм­мирования и т. п.).

В некоторых ситуациях общения наблюдается одновремен­ная передача знаков разного рода, использование разных сред (мультимедийная коммуникация).

Специфика языка как знаковой системы

Язык образует наиболее сложную и развитую знаковую сис­тему. Он обладает не только исключительной сложностью строе­ния и огромным инвентарём знаков (особенно назывных), но и неограниченной семантической мощностью, т. е способностью к передаче информации относительно любой области наблюдае­мых или воображаемых фактов. Практически любая информация, переданная посредством неязыковых знаков, может быть переда­на с помощью языковых знаков, в то время как обратное часто оказывается невозможным.

Для структурной лингвистики, допускающей возможность описания языка как имманентной, замкнутой в себе системы, принципиально важное значение имеют следующие свойства языкового знака:

а) его дифференциальная природа, делающая каждый языковой знак достаточно автономной сущностью и не позволяющая ему в принципе смешиваться с другими знаками того же языка; это же по­ложение распространяется и на незнаковые элементы языка (обра­зующие план выражения знаков фонемы, силлабемы, просодемы;
образующие план содержания знаков значения / семантемы);

б) вытекающая из парадигматических противопоставлениймежду знаками возможность отсутствия у знака материальногоозначающего (т. е. существование в рамках определённой пара­дигмы / класса языкового знака с нулевым экспонентом);

в) двухсторонний характер языкового знака (в соответствии
с учением Ф. де Соссюра), что побуждает говорить о наличии того или иного языкового значения только при наличии регулярно­го способа его выражения (т. е. устойчивого, стереотипного, регулярно воспроизводимого в речи экспонента), а также о наличии у того или иного экспонента стереотипного означаемого;

г) случайный, условный характер связи означаемого и озна­чающего;

д) чрезвычайная устойчивость во времени и вместе с тем возможность изменения либо означающего, либо означаемого.

Именно опираясь на последние из указанных свойств, можно объяснить, почему разные языки пользуются различными знака­ми для обозначения одних и тех же элементов опыта и почему знаки родственных языков, восходящих к одному языку-источнику, могут отличаться друг от друга либо своими озна­чающими, либо своими означаемыми.

Языковые знаки можно разбить на классы знаков полных, т. е. коммуникативно завершённых, самодостаточных (тексты, высказывания), и знаков частичных, т. е. коммуникативно неса­модостаточных (слова, морфемы). Языкознание традиционно концентрировало внимание на знаках назывных (словах). Новей­шая семиотика сосредоточивает своё внимание на высказывании как полном знаке, с которым соотносится не отдельный элемент опыта, а некая целостная ситуация, положение дел.

Наиболее близкой к языку знаковой системой оказывается письмо, которое, взаимодействуя с исконно первичным звуковым языком, может служить основой для формирования письменного языка как второй ипостаси данного этнического языка. Для лин­гвиста первостепенный интерес представляет звуковой человече­ский язык.

Человеческий язык как звуковая знаковая система возникает при становлении общества и из его потребностей. Его появление и развитие обусловлено социальными факторами, но вместе с тем оно обусловлено и биологически, т. е. его происхождение предпо­лагает определённую ступень развития анатомического, нейро­физиологического и психологического механизмов, возвышаю­щих человека над животными и качественно отличающих осоз­нанное и целенаправленное человеческое знаковое общение от сигнального поведения животных.

С точки зрения структурнолингвистической (и, шире, лингвосемиотической) могут исследоваться, с использованием язы­коведческого исследовательского инструментария, не только письмо, но и все прочие параллельные системы человеческой коммуникации (языки жестов, в том числе системы коммуника­ции между глухонемыми - sign languages типа American Sign Language, системы звуковых сигналов и т. п.). В результате каж­дая из таких систем может быть представлена инвентарём своих знаков и инвентарём правил их использования.

Роль семиотического принципа в языкознании

Теперь можно дать итоговую характеристику языка как зна­ковой по своему устройству и коммуникативно-когнитивной по своему назначению системе:

Язык - лишь одна из большого множества знаковых сис­тем, которыми пользуются люди ради коммуникативных целей, т. е. ради передачи информации, знаний о мире и о себе.

Язык в отличие от всех прочих знаковых систем обладает неограниченной информационной мощностью, так как он спосо­бен служить передаче информации любого рода о любом собы­тии, факте, явлении, ситуации реального и представляемого мира.

Так как возможности познания мира человеком беспредель­ны, а человеческая память небесконечна, язык устроен таким об­разом, чтобы с помощью конечного числа элементов передать бесконечное множество сообщений. Язык имеет в своём инвен­таре в принципе конечное число воспроизводимых элементарных знаков типа морфем и слов и ограниченное число способов кон­струирования бесчисленного множества новых, неповторимых сложных знаковых образований типа словосочетаний, предложе­ний и текстов.

Языковой знак в представлении билатералистов двусторонен. Одну сторону знака образует означаемое (сигнификат, содержание), другую сторону знака образует озна­ чающее (сигнификант, выражение, экспонент). Обе стороны языкового знака тесно связаны, одна сторона невозможна без другой. Это единство - обязательное свойство морфемы, слова, словосоче­тания, предложения, текста. Унилатералисты помещают означае­мое вне знака (это обычная позиция математиков и логиков). Знак существует для того, чтобы его посредством назвать, обозначить денотат, т. е. выделенный сознанием какой-то пред­мет, признак, действие, состояние, положение дел, ситуацию, со бытие и т. п. Тот или иной предмет действительности становится референтом или денотатом лишь как противочлен знака, т. е. в рамках конкретной знаковой ситуации и в конкретном акте вы­сказывания. Референт / денотат - это не просто предмет, а пред­мет, выделенный (как целое или в отдельных своих сторонах) для наименования.

У многих (но далеко не у всех) означаемое и означающее связаны условным (конвенциональным), иначе - произвольным (арбитрарным) образом, т. е. эта связь не зависит от природных факторов, не является причинно-следственной (в отличие, на­пример, от связи только что прошедшего летнего дождя и луж воды на асфальте или же резкого похолодания воздуха зимой и появления гололедицы). Именно поэтому знаки одного языка могут отличаться от знаков другого языка (ср.: один и тот же де­нотат <дерево>, означаемое "дерево" и слова дерево, фр. arbre, англ. tree, нем. Baum).

Однако в данном языковом коллективе связь данного озна­чаемого и данного означающего является в принципе обязатель­ной. Отдельный говорящий не может произвольно нарушить эту связь, не рискуя оказаться непонятым.

Вместе с тем стороны знака (в соответствии с законом о его асимметрической природе) могут как бы "скользить" относи­тельно друг друга. В итоге: одному означаемому в соответствие могут быть поставлены два или более означающих: "наука о язы­ке" - языкознание, языковедение, лингвистика, а одно означаю­щее может соотноситься с несколькими означаемыми: идти:

1. "(о человеке) передвигаться в пространстве с помощью ног" и

2. "(о поезде) передвигаться в пространстве, используя тягу паро­
воза или электровоза".

Ни один знак не существует в изоляции. Он существует лишь как элемент системы, противополагаясь (образуя оппози­ции) другим знакам этой же системы, отличаясь от них одним или более чем одним дифференциальным признаком. Совокуп­ность дифференциальных признаков, которые характеризуют от­ношения данного знака к другим знакам, образует основу для опознавания (идентификации) этого знака в различных контек­стах его употребления.

Как означающее, так и означаемое знака могут члениться на отдельные компоненты, которые не являются сами по себе зна­ками. Так, в означающем слова выделяются следующие друг за другом кратчайшие звуковые единицы языка - фонемы (например: мать /mat "/), а в его означаемом (семантеме, или семеме) - сосуществующие во времени элементарные семантические ком­поненты - семы (например: семантема "мать" [+одушевлённое существо], [+человек], [+находящийся в родственных отношени­ях], [+находящийся в прямом родстве], [+старше на одно поколе­ние], [+женский пол]).

Знаки могут изучаться в аспекте их строения (синтактика), в аспекте их отношения к именуемым объектам и внутренней структуре их смыслового содержания (семантика) и в аспекте их целенаправленного использования носителями языка в актах речи (прагматика).

Семиотический подход к языку сыграл существенную роль в становлении лингвистического (и не только лингвистического) структурализма. Благодаря пониманию языка как системы взаи­мопротивопоставленных и различающихся элементов был разра­ботан ряд строгих структурных методов анализа, построены структурные модели в области фонологии , морфологии , лексико­логии, синтаксиса, семантики; плодотворное развитие получила математическая лингвистика и т. д.

Но возможности адекватного познания языка оказались па­рализованы стремлением структуралистов изучать язык в самом себе и для себя, в отрыве от факторов этнокультурного, социаль­ного, психического, коммуникативно-прагматического, когни­тивного.

Поэтому сегодня принципы семиотико-структурного языко­знания используются главным образом для того, чтобы выявить наборы инвариантных единиц внутренней структуры языка (типа фонем, тонем, интонем, морфем, лексем, схем построения слово­сочетаний и предложений) и обеспечить базу для составления описательных грамматик.

Что же касается функциональных аспектов языка, обуслов­ливающих его формальное варьирование и исключительную спо­собность приспособляться к любым ситуациям общения в любом культурном и социальном контексте, то здесь приходится ставить вопрос о более широком понимании предмета языка, об обраще­нии к новым подходам и идеям.

Структура языка

План выражения и план содержания языка

Сегодня большинство языковедов признают двусторонний характер языка. Во времена В. фон Гумбольдта говорилось, что язык связывает мысль и звук. Современные учёные называют мир мыслей, элементов пережитого человеком опыта, знаний планом содержания языка, а множество репрезентирующих их звуковых средств - планом его выражения.

И в плане содержания, и в плане выражения, вслед за Ф. де Соссюром и Л. Ельмслевом, различаются субстанция и форма (или структура). Соответственно говорят о субстанции содержа­ния и форме содержания, о субстанции выражения и форме вы­ражения. В строгом смысле языку как знаковой системе принад­лежат только форма содержания и форма выражения, в то время как субстанция содержания и субстанция выражения остаются за пределами языковой системы (см. схему 2).

Схема 2 .

Рассмотрим план выражения. Благодаря форме в выражении происходит формирование звуковых единиц языка, которые опо­знаются как таковые не только и не столько по их акустическим и физиологическим свойствам, сколько по их отношениям друг к другу, по их различиям, по совокупностям дифференциальных признаков, характеризующих их место в системе фонологических элементов. Субстанция выражения представляет собой как бы материал, из которого они создаются. В значительной степени субстанция выражения одинакова для всех языков: каждый язык располагает одними и теми же произносительными возможно­стями, обладает одним и тем же артикуляторным пространством. Множество звуков, которые может артикулировать носитель лю­бого языка, практически бесконечно. Так, например, пространст­во гласных (вокалическое пространство) одинаково простирается от самого закрытого переднего гласного звука типа [i] до самого закрытого заднего гласного звука типа [u] и имеет своим нижним пределом самый открытый гласный звук типа [a].

Но каждый язык членит это пространство по-своему. Русский язык разбивает вокалическую область на 6 "зон", разли­чая фонемы /i/, /е/, /u/, /о/, /а/, /ы/. Немецкий же язык, используя большее количество дифференциальных признаков, членит ту же вокалическую область на 16-17 "зон" (учитывая только простые гласные, так называемые монофтонги), т. е. вокализм немецкого языка значительно более развит.

Количество различимых тем или иным языком звуковых единиц в принципе конечно. Но даже при совпадении их числа в двух разных языках звуковые системы редко оказываются изо­морфными, т. е. структурированными совершенно одинаково. Акустическая или артикуляторная близость того или иного рус­ского и немецкого гласных (например, рус. /а/ и нем. /а/) ничего не говорит об их системной значимости в сопоставляемых языках (это единицы разных систем фонем; нем. [а] отличается своей краткостью от нем. [а:], рус. [а] безразлично по отношению к дифференциальному признаку краткость - долгота).

Как в плане выражения языка, точно так же в плане содер­жания благодаря организующей его форме выделяются смысло­вые единицы языка, а именно значения. Они различаются между собой и характеризуются каждое своим местом в языковой сис­теме. В каждом из них кристаллизуется остающееся за пределами собственно языковой системы бесконечное множество элементов опыта, представлений и понятий (концептов). В какой-то степени смысловые пространства разных языков (из-за различий в куль­турах соответствующих этносоциальных коллективов) неодина­ковы. Тем более изоморфизм разноязычных систем смысловых элементов почти исключается. Можно лишь говорить о большей близости смысловых систем языков с близкой этносоциокультур ной историей и о значительных различиях в системах значении языков, история которых связана с непохожей культурной исто­рией.

Многие лингвисты охотно иллюстрируют отсутствие изо­морфизма планов содержания разных языков сопоставлением диаграмм распределения наименований основных цветов, выде­ляемых, по сути дела, на одной субстанциальной основе - физи­ческого спектра цветов.

Так, русский язык различает 7 основных цветов: фиолето­вый, синий, голубой, зелёный, жёлтый, оранжевый, красный. В английском языке в качестве основных называются только 6 цветов: purple "фиолетовый, пурпурный, багровый", blue "синий", green "зелёный", yellow "жёлтый, orange "оранжевый", red "красный". Англ. blue покрывает рус. сегменты синий и голубой. Границы остальных сегментов совпадают. В языке шона (один из банту языков, Зимбабве) различаются только три основных цвета: cipswuka, citema, cicena. Цвет cipswuka (n) покрывает англ, сегмент purple, половину сегмента blue, большую часть сегмента orange и сегмент red. К тому же, слова citema и cicena дополнительно обо­значают, сответственно, цвета черный и белый. В языке басса (один из кру языков нигеро-конголезской семьи, Либерия и Кот-д"Ивуар) различаются лишь два основных цвета: hui ("холодные" цвета; англ. purple, blue, green) и ziza ("тёплые" цвета; англ. yellow, orange, red). См. таблицу из учебника Дж. Лайонза:

Таблица 1

Односторонние и двусторонние единицы языка

Единицы плана содержания и единицы плана выражения од-носторонни, они не являются, следовательно, знаками. Их сопря­жение происходит в двусторонних, знаковых единицах языка, а именно в словах и фразеологизмах как единицах словаря (лек­сикона, номинативного компонента), в грамматических простых и комплексных единицах (а именно в морфемах, в формообра­зующих основах и форматорах, т. е. показателях грамматических значений , в словоообразующих основах и дериваторах, т. е. пока­зателях словоообразовательных значений, в словоформах , в грам­мемах как единствах отдельных грамматических значений и форматоров, в дериватемах как единствах словоообразователь­ных значений и дериваторов, в словосочетаниях и предложениях, в текстах - если данная теория языка квалифицирует их как объ­екты языка).

Для описания языка весьма важно перечисление лексиче­ских и грамматических единиц, но не менее важно выявление правил словаря и правил грамматики (синтаксических правил и морфологических правил, а также деривационных / словообразо­вательных правил).

В языковую систему все эти единицы входят как носители определённых наборов присущих им дифференциальных свойств, т. е. как единицы-инварианты, единицы-типы. В речевых вы­сказываниях они могут варьировать (прежде всего в зависимости от контекстных условий, окружений, а также в зависимости от стилистических и диалектных факторов). Соответственно и каж­дую абстрактную единицу языка можно характеризовать как единицу-класс, т. е. множество своих вариантов.

Единица-тип характеризуется набором её дифференциаль­ных признаков, а единица-класс - набором всех речевых реали­заций (вариантов), в которых повторяется один и тот же набор дифференциальных признаков.

Соотношение языковых единиц-инвариантов и их вариантов, диапазоны варьирования языковых единиц в их звуковой и функ­циональной сторонах во многом предопределяются различиями в форме и субстанции плана выражения и плана содержания.

Итак, в языке выделяются единицы трёх родов:

Односторонние смысловые единицы (это семантические и прагматические значения),

Односторонние звуковые единицы (фонемы неслоговых языков и силлабемы слоговых языков, просодемы) и

Двусторонние, знаковые единицы, которыми оперируют система словаря (номинативный компонент языка) и грамматиче­ская система (синтаксический и морфологический компоненты
языка).

В конечном итоге язык, или языковая система, предстаёт пе­ред нами как сложное образование, членящееся на три стратума: смысловой (содержательный, контенсивный), звуковой (фонологический), и связывающий их между собой трансляционный.

Схема 3

ЯЗЫК

Описание языковой системы может начинаться с выявления тех или иных средств и установления инвентарей их функций и значений (формальный подход). Оно может начинаться с фикса­ции той или иной функции и иметь своей целью установление набора средств для их выражения (функциональный подход). И один, и другой подход опираются на идею двусторонней при­роды языка.

Будучи весьма сложным образованием, язык тем не менее един и неделим. Все его компоненты и свойства связаны друг с другом, и их раздельное рассмотрение допускается лишь в мето­дических целях, чтобы облегчить работу исследователя или же преподавателя данного языка.

Речевая деятельность, речь и языковая система

В наиболее распространённой интерпретации концепции Ф. Де Соссюра различают язык в узком смысле, языковую систему (la langue) и речь, речевой акт (la parole). Это две части (или два аспекта) языка в широком смысле, языкового феномена в целом (le langage; переводчики употребляют в качестве русско­го эквивалента не вполне удачный термин речевая деятель­ ность).

Имеется, правда, и несколько другая интерпретация соссюровской концепции, основанная на других вариантах его «Курса», не тех, что использовали Балли и Сеше.

Для Ф. де Соссюра важнейшее основание для этого двоично­го разбиения (дихотомии) является индивидуальный, однократ­ный характер актов речи и социальный, постоянно воспроизво­димый характер языка.

Речь выступает в виде единичных актов, производимых дан­ным индивидом. Язык же принадлежит всему данному языковому коллективу, он социален, а его единицы воспроизводимы в бесконечном множестве речевых актов. Речь актуальна, язык потенциален. Язык организован прежде всего как система знаков, для которых наиболее характерны их различительные признаки, их взаимосвязь и взаимообусловленность. Язык формируется в речевых актах, речь предполагает наличие языка.

Главной задачей исследователя Ф. де Соссюр считал по­строение "лингвистики языка", а построение "лингвистики речи" полагал возможным, но сам за решение этой задачи при своей жизни не взялся.

предложил различать не два, а три компонента, а точнее, три аспекта данной в опыте речевой деятельности, представляющей собой множество актов речи (как актов говоре­ния и письма, так и актов слушания и чтения). В актах речевой деятельности передаются высказывания (в другой терминологии, тексты или же речь). Для лингвиста они образуют языковой ма­териал, из которого он извлекает сведения о языковой системе, фиксируемые им в словарях и грамматиках.

Все три аспекта (речевая деятельность, языковой материал, языковая система) характеризуются как социальные, поскольку они небезразличны по отношению к определённой языковой общности, определённому историческому периоду её существо­вания. Правда, вместе с этим говорит и об индивиду­альной психофизиологической организацией, соотносящейся с социальной языковой системой.

Концепцию можно трактовать следующим об­разом: в непосредственном опыте дана речевая деятельность (это нулевой уровень абстракции). Тексты, которыми обмениваются участники речевой деятельности (языковой материал), исследо­ватель берёт вне контекста соответствующих речевых актов (это первый уровень абстракции). Раскрываемая в текстах языковая система описывается сама по себе (это второй, высший уровень абстракции).

Отношения между тремя аспектами речевой деятельности как социального феномена могут быть проиллюстрированы сле­дующей цепочкой: речевая деятельность → тексты / высказы­вания / речь → языковая система.

Аналогичная цепочка связывает три аспекта речевой дея­тельности индивида: речевые акты, в которых данный индивид участвовал → тексты / высказывания, которые он построил и/или получил -* его "собственная" языковая система, извлечённая ин дивидом из высказываний, с которыми он имел дело как отправи­тель и как получатель. Социальный и индивидуальный планы взаимодействуют друг с другом (см. схему 4).

Схема 4

Интересно то, что альтернативный вариант соссюровской концепции значительно ближе к концепции Щербы, нежели общепринятый.

Установление состава единиц языковой системы

В качестве исходного объекта берётся, как правило, речевое высказывание (англ, utterance, нем. Außerung, фр. énoncé). Оно подвергается сегментации. Сегменты посредством процедур идентификации сводятся в классы, которые и выступают как единицы языковой системы.

Рассмотрим процедуру выявления единиц языковой систе­мы, описанную (см. схему 5).

Схема 5

DIV_ADBLOCK39">

Далее выделяются слова (точнее, их речевые представите­ли - лексы, словоформы). И одним, и другим речевым едини­цам, в понимании, будут, пожалуй, соответствовать слова-понятия (т. е. слова, взятые в одном из своих значений). В составе словоформ выделяются формообразующие (словоиз­менительные) основы и грамматические форма тивы (формато­ры).

Минимальными же значимыми сегментами оказываются морфы, которым в системе языка соответствуют морфемы.

Здесь завершается этап, который Андре Мартине назвал первым членением: выделены минимальные зна­ки, т. е. двусторонние единицы, обладающие и планом содержа­ния, и планом выражения. Второе членение приводит к выделе­нию звуков речи (фонов), В системе языка им соответствуют фо­немы, не принадлежащие к числу знаков и имеющие только план выражения.

Объединение речевых сегментов в классы, соотносящиеся с языковыми единицами, производится как на основе функцио­нальных (например, семантических), так и на основе формальных критериев, среди которых особого внимания заслуживает харак­теристика отношений между речевыми вариантами и языковой единицей-инвариантом с точки зрения дистрибуции вариантов, т. е. их распределения по разным позициям в речевой цепи в зави­симости от характера окружения.

Разные языковые единицы обладают совпадающей (эквива­лентной) дистрибуцией, т. е. они встречаются в одинаковых кон­текстах. Они находятся в отношениях контрастной дистрибу­ции: одновременно контрастируют как их планы выражения, так и их планы содержания (например, сопоставление русск. слов стул и стол позволяет установить разный статус употребляю­щихся в идентичном окружении фонем /u/ и /о/).

Для вариантов единиц свойственны несовпадающие контек­сты, они находятся в отношениях дополнительной дистрибуции (ср. разные варианты / аллофоны рус. фонемы /а/ в корневых морфах в составе слов тра ва, тра вка, тра вяной).

В условиях эквивалентной дистрибуции возможно не только контрастирование, но и свободное варьирование языковых еди­ниц: их варианты встречаются в одних и тех же контекстах, но различия в их планах выражения не коррелируют с различиями в планах содержания (ср. разные факультативные варианты рус. заднеязычной фонемы: смычное [g] - и щелевое [γ] - при про­изнесении слова вагон).

Итогом такого анализа оказывается установление инвентаря (состава) языковых единиц-инвариантов (упоминаемые Дж. Лайонзом отношения типа включённой (напр. все тигры – кошки , но не все кошки – тигры ) дистрибуции и пересекаю­щейся , или же частично эквивалентной (напр. говорить – болтать ) , дистрибуции здесь не иг­рают роли).

Языковой системе знаковые и незнаковые единицы принад­лежат как абстрактные сущности, единицы-типы, единицы-инварианты, характеристики которых исчерпываются наборами специфических (различительных) признаков. В речевом же акте и речевом произведении они реализуются как единичные явления. Каждая языковая единица предстаёт с учётом фактора речи как множество своих конкретных реализаций (единиц-вариантов), как единица-класс.

Так, фонема , характеризуемая в системе языка как основная звуковая единица-инвариант, единица-тип по совокупности её различительных фонологических признаков, реализуется в речи в бесконечном множестве в чём-то неодинаковых звуков (фонов), т. е. во множестве своих аллофонов. Тем самым фонема может характеризоваться и как тип, и как класс.

Морфема как минимальная значимая единица языковой сис­темы выступает в речи во множестве своих единичных проявле­ний (морфов), распределяемых по алломорфам. Морфема может быть квалифицирована и как тип, и как класс.

Точно так же слово (лексема) как основная номинативная единица-инвариант языковой системы реализуется каждый раз в речи в одном из своих конкретных проявлений (лексов), а именно и как одна из словоформ, реализующих формообразовательные потенции данной лексемы, и как один из семантических вариан­тов данной лексемы (концептема). Слово есть одновременно и единица-тип, и единица-класс.

Предложение тоже можно описывать и как единицу-тип (на­бор определённых существенных признаков, структурную схе­му), и как единицу-класс (множество речевых реализаций струк­турной схемы).

Выделенные единицы подвергаются классификации. Так, могут быть установлены:

С одной стороны, классы таких единиц, как фонемы, мор­фемы, лексемы, фразеологизмы, а также силлабемы слоговых языков, тонемы;

И, с другой стороны, классы единиц-моделей, или единиц-схем, которые сами по себе, вне сочетаний единиц первого рода, не даны в непосредственном наблюдении: модели фонемосочета-ний, модели чередований фонем, модели строения слогов, модели формообразования слов, или словоизменения (в англоязычной терминологии птЯехюп), модели словообразования , модели сло­восочетания, модели предложения, а также акцентные кривые, интонационные контуры.

Языковые единицы являются элементами закрытых или от­крытых классов (множеств). Так, к закрытым множествам эле­ментов относятся класс фонем (порядка нескольких десятков), класс грамматических морфем, или аффиксов (порядка несколь­ких сотен), в какой-то степени класс корневых морфем (несколь­ко десятков тысяч корней). Количество элементов в таких клас­сах в принципе исчислимо. Примером же открытого, беспрерыв­но пополняющегося множества (класса) может служить словарь (лексикон) данного языка. В него входят многие десятки тысяч и даже сотни тысяч слов. Но наборы элементов и закрытого, и от­крытого множеств можно представить в виде списков (инвентарей).

Что же касается единиц конструктивных, таких, как слово­сочетания, предложения, тексты, то в принципе их количество неисчислимо. Конечными являются лишь списки структурных схем, по которым они строятся.

Структурные отношения между языковыми единицами

Вместе с инвентаризацией единиц происходит выявление характера структурных связей между единицами того или иного уровня. Различаются два типа отношений между языковыми еди­ницами - ассоциативные (по Л. Ельмслеву, парадигматиче­ ские) и синтагматические . Синтагматические отношения связы­вают между собой составляющие одного высказывания (напри­мер: старый - человек, стар-ик), Это, по Роману Осиповичу Якобсону, комбинаторные отношения. Они лежат в основе соче­таний элементов в линейные ряды. Парадигматические отноше­ния устанавливаются между каким-либо элементом данного вы­сказывания и элементом другого высказывания, способным его заменить в этой же позиции. Так, парадигматическую связь мы можем констатировать между словом бой в И грянул бой и слова­ми битва, сражение, поединок. квалифицирует эти отношения как отношения выбора (селекции). Они играют роль классообразующих.

Структурные связи между единицами являются одним из факторов, обеспечивающих внутреннюю целостность фонологи­ческой, морфологической, лексической и синтаксической подсис­тем языковой системы;

Тестирование единиц данного уровня служит обнаружению их способности вступать в функционально значимые, существен­ные противопоставления (оппозиции) с другими же единицами этого уровня; выявлению наиболее важных для обеспечения це­лостности анализируемой системы пропорциональных оппозиций (типа /p/:/b/ = /d /: /t / = /k /:/g / = /f /:/v / = /s /:/z /). лежащих в основе коррелятивных рядов.

Выявление присущего данному языку набора дифференци­альных признаков (фонологических и семантических), тоже спо­собствующих интеграции единиц данного уровня в целостную систему.

Уровневые модели языковой системы

Моделирование языка предполагает разнесение выявленных языковых единиц по соответствующим иерархическим уровням (или ярусам, стратумам). Идея уровней предполагает иерархиче­ское строение языковой системы, доминирование одних единиц над другими и, наоборот, подчинение одних единиц другим.

Уровневое строение языка становится очевидным при сту­пенчатом линейном членении высказывания. Сперва вычленяют­ся предложения, в составе которых выделяются как их состав­ляющие (конституенты) слова, распадающиеся, в свою очередь, на морфемы. Означающие морфем расчленяются на фонемы. Со­ответственно говорится (ср., например,) об уровнях (или ярусах) синтаксическом, лексическом, морфологи ческом и фонологическом. Высшим уровнем признаётся синтак­сический, а низшим фонологический.

Схема б

Структурные ярусы языковой системы

(по А А Реформатскому)

Фонетика" href="/text/category/fonetika/" rel="bookmark">фонетическому со­ставу (образуя ряд алломорфов ). Морфемы выступают как интегранты слов (в более строгой трактовке: составляющими здесь являются не морфемы , а морфы , а единицами, интегрантами которых они выступают, оказывают­ся не слова вообще, а словоформы ). Интегрантами предложения , по такой логике, будут не слова , а словоформы .

Следовательно, вернее будет представить цепочку вхожде­ний нижних единиц в верхние следующим образом: фон → | → морф → словоформа → актуальное предложение .

Немного определений:

Фонема - наименьшая единица звукового строя языка, служащая для опознавания и различения морфем, слов. Реализуется в речи в ряде вариантов, оттенков.

Фон - конкретная реализация фонемы в потоке речи.

Аллофон - стандартная реализация звуковой единицы, в определённом фонетическом окружении.

Морфема - минимальная форма, наделённая значением.

Морф - минимальная знаковая единица текста, текстовый представитель морфемы.

Алломорф – стандартная реализация морфемы в определённом окружении.

Слово – минимальная свободная форма, т. е. – минимальная форма, потенциально способная быть высказыванием.

Словоформа – контекстно зависимый репрезентант слова.

Предложение – свободная форма, минимальная единица, являющаяся высказыванием.

Сверхфразовое единство – группа предложений, образующих интонационное, смысловое и грамматическое единство, состоит из автосемантического (самодостаточного с смысловом отношении) и ряда синсемантических (зависимых в смысловом и грамматическом отношении) предложений.

Текст – свободная форма, размером более, чем одно предложение, а зачастую – более, чем одно сверхфразовое единство, обладающая интонационно-смысловым единством и коммуникативной целью.

Пределом членения высказывания на каждом очередном шаге будет одна подчинённая единица. Так, пределом членения предло­жения, его минимумом может быть одно слово (одна словоформа), минимумом слова (словоформы) - одна морфема (один морф), ми­нимумом означающего морфемы (морфа) - одна фонема (один фон).

допускает возможность выделения особого, а именно семантического, уровня, который, конечно, не имеет в качестве своих интегрантов единицы типа предложений, сло­воформ или морфем.

Понятие уровня нередко соотносят с определённым этапом лингвистического анализа. Высказывание / текст на каждом оче­редном этапе могут быть представлены в виде последовательно­стей единиц описания, а именно последовательностей фонем (фонологический уровень), морфем или же морфов как их пред­ставителей в речи (морфемный уровень), слов или же - что лучше отвечает задачам исследования - последовательности словоформ (лексико-морфологический уровень), предложений (синтаксический уровень).

После того как развёрнутое высказывание будет представле­но в виде последовательности предложений (синтаксический уровень), может быть дано его представление в виде последова­тельности смысловых структур, или пропозиций (семантический уровень) и затем его представление в виде последовательности речевых актов как носителей определённых иллокутивных функ­ций (прагматический уровень).

В формально-лингвистическом описании утвердилась тра­диция начинать с характеристики единиц нижнего структурного уровня (фонологического) и постепенно восходить к единицам верхнего уровня (синтаксического). В этом есть свои преимуще­ства: языкознание 20 в. отрабатывало свои точные, объективные методы исследования сперва именно на фонологическом попри­ще, перенося потом основные исследовательские принципы в та­кие области, как морфология, лексикология, а также синтаксис. Лексический уровень либо вообще опускается в описании, либо он затрагивается в связи с проблемами семантики (как у Джона Лайонза), либо о его единицах речь идёт перед характеристикой фонологических единиц (как у и ­панова) или же после характеристики фонологических единиц (как у).

Функциональная модель языковой системы

Функциональное описание языка предполагает обращение к иным теоретическим моделям в отличие от тех, которые исполь зуются представителями формального подхода. Более предпочти­тельным будет другой порядок характеристики частных систем, образующих языковую систему в целом, а именно в направлении от тех подсистем (компонентов), которые обеспечивают получе­ние коммуникативного задания и первоначальную обработку смысловой информации, к компонентам, которые отвечают в ко­нечном итоге за реализацию высказывания в звуковой форме.

Ниже на схеме 7 изображён вариант функциональной ("ра­ботающей"; лат. functio означает "исполнение, совершение") мо­дели, по сути дела, модели говорящего.

Схема 7

В языке как функциональной системе сперва работают се­ мантический и прагматический компоненты (они отвечают за формирование исходной смысловой структуры высказывания, описывающего соответствующее положение дел и выражающего определённую коммуникативную интенцию говорящего и другие прагматические значения).

Затем информация, обработанная семантическим и прагма­тическим компонентами, поступает на вход синтаксического и номинативного компонентов (они предоставляют возможность подбора соответствующей синтаксической конструкции и за­полнения в ней позиций соответствующими лексическими еди­ницами).

Единицы языка образуют соответствующие уровни языковой системы: звуки речи - фонетический уровень, морфемы - морфемный уровень, слова и фразеологизмы - лексический уровень, словосочетания и предложения - синтаксический уровень.

Каждый из языковых уровней тоже является сложной системой или подсистемой, а совокупность их образует общую систему языка.

Низший уровень языковой системы - фонетический, он состоит из простейших единиц - звуков речи; единицы следующего, морфемного уровня - морфемы - состоят из единиц предшествующего уровня - звуков речи; единицы лексического (лексико-семантического) уровня - слова - состоят из морфем; а единицы следующего, синтаксического уровня - синтаксические конструкции - состоят из слов.

Языковые конститутивные единицы (КЕ)

Базовые, основные единицы в системе языка, обладающие воспроизводимостью и исчислимостью в языке, имеющие формальные (материально-идеальные) показатели, обладающие относительно постоянным статусом в системе языка. Обладая воспроизводимостью, классы таких единиц существенно различаются между собой в системной иерархии языка. Совокупность КЕ одного порядка, их материальная и идеальная природа, выполняемые функции, парадигматические и синтагматические отношения между ними, возникающая на этой основе значимость создают структурный уровень языка, входящий в иерархию других языковых уровней, которые, в свою очередь, образуют стратификацию языка. К конститутивным единицам относятся фонемы, морфемы, словоформы, слова, словосочетания, предложения.

Неконститутивные единицы не имеют иерархических отношений. К ним относятся: интонация, ударения.

Язык и мышление.

В западных странах решение проблемы разграничения языкового и неязыкового знания произошло уже давно. В России раньше было принято считать, что мышление существует только в форме языка, а без языка его нет. На вопрос Крышининниковой Сталину, а как же глухонемые, он ответил, что «их проблемы меня не волнуют» => для РФ явл. новым (Сталин: без языка мышления нет!). После смерти Сталина появился ряд работ по этой теме.

Однако мышление далеко не всегда вербально:

1. сущ-т множество случаев когда чел, не способный произ-ть речь, тем не менее произ-т разумные действия с окружающ-ми предметами и др-и лицами => мысль существует без речепроизводства и способности восприятия чужой речи (возможно её сущест-е вне языкового сознания)

2. При переводе сначала синтезируется мысль высказывания, а затем подыскивается лексика (синтезирование общей мысли)

3. Одну и ту же мысль можно выразить разными средствами (Ex: полисемия, разные виды синонимий)

4. Несловесное искусство (живопись, архитектура) может вызывать эмоции и мысли

5. Концепция прочтения худ.текста => По Гегелю должно быть не менее 3-4 разных интерпретаций 1го высокохудожественного текста. (Буховская Н.А. - «Перечитаем Онегина вместе»)

6. Интепретация ролей в постановках, каждый раз разные (Хлестаковы и т.д.)

За словами, за их значениями можно увидеть разный смысл. Значение≠смысл. Смысл - богаче. Это то, что мы можем вывести из фразы, опираясь на свои же знания. Одна и та же фраза в зависимости от ситуации несет разный смысл (Ех: «Однако стемнело». М.б. сказана, чтобы гости ушли/чтобы дети пошли спать/чтобы разведчики начали операцию).

У языка два назначения, две работы – служить общению людей и быть средством мысли . Если соберутся несколько человек и начнут общаться, то между ними сразу появится «невидимка» - язык. Он объединяет людей, дарит им возможность взаимопонимания. Когда говорят об этой важной функции языка – быть средством общения, на первый план выдвигается обозначающее, т. е. то, что мы непосредственно воспринимаем. Оно делает речевое намерение явным, доступным для других. Но важен и весь знак целиком, вместе с обозначаемым, явным ведь делается определенный смысл. Язык служит и для мышления. Знаки языка имеют обозначаемое: понятия и представления, все это – мысль. Знаки языка позволяют соединять значения, строить из них рассуждения, сопоставлять их – мыслить. Даже если человек мыслит не вслух, а про себя, все равно его мысли должны быть как-то явлены ему самому, иметь обозначающее, а значит, и здесь нужен язык. Проблема взаимоотношения языка и мышления затрагивалась Вильгельмом фон Гумбольдтом. Но если его представления о путях развития языков уже в основном принадлежат истории, то другая его идея – о связи между языком и духовной природой человека – намного опередила свое время. Современная наука только пытается подступиться к ее разработке. Конечно, Гумбольдт писал свои труды более полутора столетий назад, когда еще не предъявляли строгих требований к научной точности. Многие его мысли изложены очень нестрого и имеют характер скорее гениальных догадок, чем последовательной научной теории. И все-таки его идеи до сих пор остаются актуальными и привлекают внимание специалистов. До Гумбольдта, а часто и после него, считалось, что язык представляет собой лишь внешнюю оболочку для мысли. Например, по мнению авторов «Грамматики Пор-Рояля », единая мыслительная основа существует для всех языков, которые имеют лишь частные различия. Гумбольдт же высказал иную идею: «Мышление не просто зависит от языка вообще… до известной степени оно определяется каждым отдельным языком ». Он не отрицал универсальность человеческого мышления, но считал, что представления человека о мире зависят от того, на каком языке он мыслит. Гумбольдт первым увидел, что язык не сводится ни к логическому мышлению, ни к копированию мира, и выдвинул множество аргументов в пользу новой точки зрения. Мир, как отмечал Гумбольдт, по-разному членится в различных языках. Даже при сравнении, например, русского языка с английским видны различия такого рода. Русскому слову рука в английском соответствуют 2 слова: hand (кисть руки ) и arm (рука от кисти до предплечья ). Конечно, можно считать, что слову hand соответствует кисть , но это слово явно более специальное, а hand часто можно перевести только как рука . Слову arm в русском языке вообще нет однословного соответствия. Напротив, английскому глаголу wash соответствуют и мыть , и стирать . Еще больше различий в членении мира выявляется, например, если сравнить русский язык с японским или арабским. Гумбольдт утверждал, что язык помогает человеку познавать мир, но и само познание зависимо от языка: «Как отдельный звук встает между предметом и человеком, так и весь язык в целом выступает между человеком и природой, воздействующей на него изнутри и извне. Человек окружает себя миром звуков, чтобы воспринять в себя и переработать мир вещей… Человек… живет с предметами так, как их преподносит ему язык… ». Поскольку же языки несходны, разным будет и восприятие мира людьми разных культур: «Каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, откуда человеку дано выйти лишь постольку, поскольку он тут же вступает в круг другого языка ». Если человек хорошо освоил чужой язык, то такое освоение «можно было бы уподобить завоеванию новой позиции в прежнем вúдении мира ». Однако чаще всего «мы в большей или меньшей степени переносим на иностранный язык свое собственное миропонимание и, больше того, свое собственное представление о языке». Можно добавить, что такой перенос будет менее заметен, если изучать язык со сходной картиной мира, например, когда англичанин учит французский. А вот в языке далекой культуры всегда гораздо легче освоить фонетику и грамматику, чем чужую картину мира, необходимую для подлинного владения языком. Проблема, связанная с языковыми картинами мира, с влиянием языка на мышление и поведение человека, в течение полутора веков оказывалась за пределами внимания большинства ученых, хотя бывали и исключения – замечательные американские лингвисты первой половины ХХ в. Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф . Сейчас лингвистика имеет множество фактов такого рода, но при этом не было и до сих пор нет сколько-нибудь разработанных методов для изучения этих проблем. По крайней мере нет ничего, что можно было бы поставить в один ряд с достаточно строгими методами описания фонетики и грамматики языков или сравнения родственных языков. Только в последнее время лингвисты начали нащупывать подходы к данным вопросам. Проблема языка и мышления, как и многие фундаментальные проблемы, не может быть решена средствами одной лингвистики. Становится ясно, что лингвистика – это лишь часть комплексной науки о мыслительной деятельности человека

Психологический подход. Проблема язык и мышление - одна из самых сложных и дискуссионных в язык-ии. Существовали разные взгляды на эту теорию.

Орудием мышления является язык, а также другие знаковые системы. Язык как знаковая система является материальной опорой для мышления, он материализует мысли и обеспечивает обмен информацией. Если мышление отражает действительность, то язык ее выражает. Мышление идеально, язык- материален. Связь языка с мышлением позволяет осуществлять ему коммуникативную и когнитивную функции: язык не только передает суждения и сообщения о предметах и явлениях внешнего мира, но и определенным образом организует наши знания об этом мире. Т.О. язык, с одной стороны, является средством выражения мысли, а с другой - орудием ее формирования.

Язык и картина мира.

Рассказывая о чём-нибудь, мы с помощью слов описываем мир, точнее, пытаемся передать, что мы думаем об этом мире Но мир у всех нас один и тот же, всем людям на земле светит одно солнце, и думают все люди тоже похожим образом Иначе говорящие на разных языках никогда не смогли бы понять друг друга. Значит, смысл сказанного по-французски, по-китайски и по-болгарски должен быть одинаков? Но представьте себе, что разных людей попросили объяснить, что такое снег Ответы могут быть такими: Снег - то, что зимой падает с неба; Снег - белое, холодное и рассыпчатое; Снег - то, что мешает видеть и ходить, но если у вас есть лыжи, то на них можно передвигаться по нему очень быстро; Снег - то, из чего можно скатать снежки, слепить снежную бабу или построить крепость; Снег - то, что тает на солнце и превращается в воду; Снег - отряды Снежной Королевы, которые она посылает, когда сердится на людей. И ещё многое другое. Конечно, снег один и тот же для всех, но это не мешает разным людям представлять его себе по-разному. Снег и представление о снеге не совсем одно и то же, как не одно и то же - дом и рисунок дома Один и тот же дом можно нарисовать многими способами, с разных сторон и в разных видах. И нельзя сказать, что какие-то из этих рисунков дома будут неправильными.

Разные языки тоже могут различаться, как и разные люди. В каждом из них отражено своё представление о мире - о том, что такое вода, о том, что такое быстро, о том, что такое, например, понимать.. Язык отражает общие представления всех говорящих на нём о том, как устроен мир. А эти представления будут лишь одной из возможных картин мира, и в разных языках они должны различаться - иногда очень сильно, иногда едва заметно, в зависимости от того, насколько совпадают культура, обычаи, традиции разных народов.

Получается, что язык - своего рода зеркало, которое стоит между нами и миром; оно отражает не все свойства мира, а только те, которые почему-то казались особенно важными нашим далёким предкам. Конечно, зеркало не каменная стена. Можно выучить другой язык и посмотреть на мир глазами другого народа. Даже находясь «внутри» своего языка, легко поменять свои представления. Кстати, именно это и делают учёные Ведь они придумывают прежде всего свой особый язык. Когда физик говорит о свойствах жидкостей и газов, его язык отличается от нашего обычного языка гораздо больше, чем русский - от английского: то, что физик называет молекулой или теплоёмкостью, вряд ли имеет соответствия в нашем обычном языке и обычной картине мира.

Лингвисты считают, что каждый язык отражает свою собственную картину мир а. Это не мешает людям понимать друг друга, однако создаёт очень интересные языковые отличия. Например, как разные люди воспринимаю*! время? Говорящие на русском языке - как поток чего-то, что может двигаться с разной скоростью (время течёт или бежит, впрочем, иногда оно даже летит, зато иногда - еле идёт), по в любом случае откуда-то издали на нас. Будущее находится впереди, а прошлое - сзади Мы говорим: У тебя всё впереди. Это было три дня назад. Теперь, когда все испытания позади, можно и отдохнуть. Время в русском языке ещё и что-то вроде имущества или денег, недаром его тратят, а также берегут и экономят, его можно кому-то уделить, а можно у кого-то отнять, его полезно рассчитывать. Иногда время вдруг оказывается живым существом, чуть ли не врагом, которого почему-то надо убить. Всё это - образы времени в русском языке.

У европейских народов, чья культура близка к русской, время предстаёт в очень похожем виде (хотя мелкие отличия есть и здесь). Но у народов других стран обнаруживаются отличия просто поразительные. Например, время может не течь из никуда в никуда, а двигаться по кругу, всякий раз возвращаясь к началу, так же как сменяются времена года. Тогда оно будет похоже не на поток, а на круг" или хоровод. Если даже оно течёт, то не с начала и до конца, а в обратном направлении - от конца к началу, и будущим в таких языках оказывается то, что находится позади нас. Время может казаться то живым существом, то неодушевлённым предметом, но при этом совсем не обязательно представлять его себе как нечто ценное - значит, в таких языках его нельзя ни украсть, ни потратить, разве что просто скоротать (т. е. укоротить, как верёвку) или отрезать.

Разные картины мира не совпадают и в том, как в языке одни слова связываются с другими по смыслу. Если в языке слово назад образовано от слова спина, а верх или над - от слова голова, то ясно, что этот язык ориентирует пространство вокруг человека по образцу человеческого тела. Впрочем, так поступают абсолютно все языки, только в одних языках следы этой связи более явные, чем в других. Например, в двух совершенно разных точках земного шара - в Сенегале, где говорят на западноафриканском языке волоф, и в Иране, где говорят на персидском, - выражение, означающее буквально "лицо дома" значит также и "(пространство) перед домом" (кстати, в том же языке волоф лицо означает ещё и "будущее").

Другой интересный случай - то, как в разных языках представляют себе понимание. Глагол знать в языках мира обычно не образуется ни от какого другого слова, «знание» - одно из основных понятий человеческой деятельности. А вот понимание "приобретение знаний с помощью каких-то усилий" описывается разными языками на редкость разнообразно.

В русском языке сам глагол понимать почти утратил связь с другими словами, но всё же можно догадаться о его родстве с глаголом нматп "брать": сравните с ним такие глаголы, как принимать, вынимать или отнимать. Та же идея ещё ярче представлена в русском схватывать. Вообще русскому языку очень близко представление о понимании как об удержании или ухватывании чего-то неподдающегося, но в целом это довольно распространённый образ (такие глаголы есть и в немецком, и в латинском языке с его романскими потомками). Другой образ понимания связан с идеей сортировки, раскладывания по полочкам: так устроено латинское intellegere, от которого образованы слова интеллект, интеллектуальный и интеллигентный, и русское разбираться. А в языках Африки и Америки понимать равно по смыслу слышать. Я услышал тебя, - скажет индеец, и это значит "Я тебя понял". Во многих языках Африки отдельного глагола понимать просто нет: его с успехом заменяет глагол слышать. Этот человек не слышит наш язык - так скажут в Африке об иностранце. Единственный европейский язык, который использует идею «слухового понимания», это французский, где глагол entendre («слышать») нередко означает как раз "понимать" или "подразумевать". Если француз захочет вас спросить о том, что вы понимаете под тем или иным научным термином, то его вопрос будет звучать так- Qu"est-ce que vous entendez sous ce tenne? (буквально «Что вы под этим слышите?»).

На то, как сильно разные языки расходятся друг с другом (а иногда - неожиданно сходятся) в изображении мира и представлений людей об этом мире, когда-то обратил внимание знаменитый немецкий учёный, философ и языковед, исследователь языков Америки и Азии, живший на рубеже XVIII и XIX вв., Вильгельм фон Гумбольдт (о нём см. статью «Человек, народ и язык. Вильгельм фон Гумбольдт»). И в XX столетии лингвисты не раз задумывались об этом свойстве языков; многие говорили даже об особой «наивной философии», которая скрыта в каждом человеческом языке.

14. Форма и содержание в языке.

ФОРМА в языкознании - 1) внешняя, наблюдаемая, связанная со слуховым (или зрительным) восприятием сторона языка. Употребляясь по отношению к языку вообще, термин «Ф.» соответствует терминам «выражение» у Ф. де Соссюра или «план выражения» у Л. Ельмслева и обозначает область материальных средств, служащих для передачи языковых сообщений (в большинстве концепций, считающих осн. объектом лингвистики устную разновидность естеств. человеческого языка, речь идет в первую очередь об области звуковых явлений). В этом смысле Ф. противопоставляется содержанию (особенно в работах с литератуооведч. уклоном), семантике, смысловой стороне языка.

Употребляясь по отношению к отд. языковой единице, термин «Ф.» обозначает виеш. сторону знака языкового, его материальную, физич. сущность и противопоставляется значению, смыслу, понятию, функции и т. п. Термин «Ф.» в этом понимании считается эквивалентом термина vox (звучание, звук, голос) традиционной (ср.-век.) грамматики, понимавшегося как та часть dictio (речи), к-рая ассоциируется в сознании говорящих с др. его частью - significatio (значением). Противопоставление Ф. и значения как двух сторон языкового знака сопоставимо с противопоставлением означающего н озкачаелого у де Соссюра (см. Женевская школа).

В концепции дескриптивной лингвистики Ф. определяется как отрезок звуковой цепочки, несущий к.-л. информацию; характерным для дескриптивизма является явное или неявное затушевывание соотнесенности форм со значениями и стремление описывать функционирование форм в языке, опираясь лишь на их дистрибуцию, изолированно от значений. Согласно Л. Блумфилду, Ф. делятся на простые и сложные, а также на «свободные > (слова н конструкции) н «связанные» (морфемы). Грамматика в целом определяется как «значимая аранжировка форм>. Понятие «формального» в дескриптнвизме следует отличать от соотв. терминов в европ. традиции.Так, в работах Ф. Ф. Фортунатова и др. представителей московской фортунатовской школы «формальное» ассоциируется прежде всего с понятием формы слова, т. е. члеиимости на основу н флексию. Соответственно слова «кенгуру» и «очень» зачисляются в один и тот же «формальный класс» неизменяемых слов. Дескрнпти-висты же, напротив, исходя из синтаксич. дистрибуции, относят эти слова к двум различным «формальным классам» - к классу субстантивных выражений и к классу адвербиальных выражений.

Общее, или философское, языкознание различает в языке содержание и Ф. Содержанием языка является все то, что возбуждает мысль человека. Но язык может передавать это содержание, только расчленяя его на известные составные части, которые затем соединяются в речи одна с другой. Это соединение или сочетание есть одно из средств образования формы. Расчленение содержания совершается, разумеется, не в самом языке, который только передает результаты этого расчленения, а в области мысли. Известная мысль является у нас обыкновенно разом, как готовый образ, который можно назвать сложным представлением. Желая передать ее в язык, наше мышление уже разлагает этот готовый образ, эту цельную картину на ее составные части или отдельные, частные представления, которые выражаются в языке в известных сочетаниях отдельных Ф. Так, известная мысль - напр. целое равно сумме своих частей или извержение Везувия - есть сложное представление; напротив, целое, сумма, часть, извержение, Везувий суть отдельные представления. Мысль человека различает не только одно отдельное представление от другого, но и отношения между этими представлениями, напр. не только извержение и Везувий, но и то, что извержение принадлежит Везувию, она же отличает не только отдельное представление хлеб от другого отдельного представления соль, но и то, что они находятся в известном отношении друг к другу, выражаемом в языке посредством частиц да, и (хлеб и соль, хлеб да соль) и т. д. Все эти психологические категории требуют своего обозначения и в языке. Обозначение это достигается посредством различных формальных средств: сочетания (хлеб-соль), удвоения (см.), внешних изменений слова (так называемые падежи, лица, числа и т. д.) и т. п. В узком смысле слова под Ф. разумеют именно разные виды или изменения одного и того же слова, применяемые для обозначения разных отношений между представлениями или понятиями. Частицы и, да в этом смысле не могут быть названы Ф., но нельзя отрицать, что употребление их как средства для соединения отдельных представлений в известной связи друг с другом (хлеб да соль, щи да каша и т. д.) является уже приемом формальным. Даже в языках вроде китайского, не имеющих падежей, лиц и т. п. и потому получающих определение "бесформенных", нельзя отрицать совершенно известных формальных приемов. Если сочетание бесформенных слов ни та нго значит "я бью тебя", а нго та ни - "ты бьешь меня", то эта разница значения достигается все же если не при помощи Ф. отдельных слов, то посредством Ф. предложения, помощью разницы в порядке слов, составляющих предложения. Таким образом, ни один язык не лишен вполне Ф. Обыкновенно принято различать в языке так назыв. "внутреннюю" Φ. и "внешнюю". Различение это восходит к Вильгельму Гумбольдту, который впервые ввел эти научные понятия (innere Sprachform // äussere Sprachform). Первое из этих понятий (внутренняя Ф. речи) принадлежит к числу труднейших в области общего языкознания. Неудивительно поэтому, если выяснением его продолжали заниматься и последующие ученые, особенно Потт и Штейнталь. В общем их определения сводятся к тому, что под внутренней Ф. речи надо разуметь известный способ понимания данного представления, то или другое определенное воззрение (Anschauung) на него, выбор тех или других признаков, по которым предмет получает название (вроде, напр. названий слона в санскрите: hastin, т. е. обладающий рукой [хоботом], "рукастый", dvipa = дважды пьющий и т. д.). Одно из определений внутренней Ф. у Штейнталя гласит: "внутренняя Ф. - это тот признак, то отношение, при помощи которого субъективность народов хотела представить себе и воспроизвести свое воззрение на данный предмет", или в другом месте: "таким образом, представление или внутренняя Ф. слова - субъективны; понимание объекта, лежащее в ней, определяется чувственностью, фантазией, длительным или мгновенным возбуждением души... Вообще внутренняя Ф. языка есть воззрение (Anschauung) или апперцепция каждого возможного содержания, которым дух обладает, - средство представить себе это содержание, закрепить и воспроизвести его и даже приобрести новое содержание или просто создать его". В свою очередь, внешняя Ф. есть воплощение внутренней в тех или других образованиях речи - корнях, основах, суффиксах, префиксах и т. п. формативных элементах речи, сочетания которых образуют различные сложные словесные Ф. Различные особенности внешней Ф. разных языков или их формального (морфологического) строя дают основания для так называемой морфологической классификации языков.

На основании специфического, присущего различным языковым знакам значения разные языковые знаки распределяются по своим языковым уровням (ярусам). Уровни языка – это некоторые «части» языка, каждая из которых характеризуется совокупностью однородных единиц и набором общих для них признаков . В свою очередь, единицы – это постоянные элементы, отличающиеся друг от друга назначением, строением и местом в системе языка. Принято выделять следующие языковые уровни:

· фонетический

· лексический

· морфологический

· синтаксический

Основной единицей фонетического уровня языка является звук. Основной единицей лексического уровня языка является слово с его лексическим значением (лексема). Основной единицей морфологического уровня является слово с его грамматическим значением (словоформа). Основной единицей синтаксического уровня языка является предложение.

Уровни, ярусы языка и их составляющие основные единицы взаимно обусловливают друг друга и составляют в целом структуру языка. В этом едином целом каждый уровень занимает строго определенное место. Причем это место языкового уровня предопределено законом, в соответствии с которым единицы нижележащего языкового уровня могут синтезировать единицы вышележащего языкового уровня, но при этом из единиц вышележащего языкового уровня могут вычленяться единицы нижележащего языкового уровня. Так, из единиц низшего, фонемного, уровня – из фонем – строятся единицы вышележащего уровня – морфологического (морфемы), а из морфем состоят единицы следующего вышележащего (лексического) уровня – слова. В свою очередь, из этих единиц нижележащего уровня – из слов – состоят единицы высшего языкового уровня (синтаксического) – предложения. Но при этом из предложений можно выделить слова, а слова состоят из морфем, морфемы, в свою очередь, состоят из фонем (звуков). Отсюда основообразующим принципом выделения в языке его составляющих частей – уровней и им соответствующих единиц – является принцип анализа и синтеза. Целесообразность признания принципа анализа и синтеза, лежащего в основании выделения языковых единиц и их распределения по соответствующим языковым уровням, обусловлена тем, что в реальной действительности языка ограниченное число его элементов, (скажем, фонем или морфем) может дать бесчисленное множество составленных из них единиц вышележащих языковых ярусов – слов и предложений.

Единицы одного уровня вступают с единицами другого уровня в обязательные отношения, основными среди которых являются отношения иерархические, синтагматические и парадигматические .

Иерархия языковых единиц проявляется в том, что единицам высшего уровня подчиняются единицы низшего уровня, так как именно из единиц низшего уровня единицы высшего уровня только и могут синтезироваться. Значит, иерархическая подчиненность единиц нижележащего уровня единицам вышележащего уровня обязательна для понимания языка как единого структурированного целого и как системы.

Синтагматика языковых единиц выражается в их линейной сочетаемости. Единицей синтагматики является синтагма. Понятие «синтагма» можно интерпретировать как отрезок речевого потока, т.е. совокупность двух или нескольких слов, которые объединяются друг с другом на основе семантико-грамматических правил сочетаемости. Например, прилагательное «зелёный» может сочетаться с такими существительными, как дуб, костюм, абажур, но не может сочетаться со словами воздух, человек. В данном случае имелась в виду лексическая сочетаемость слов, хотя в пределах предложения слова должны соотноситься и грамматически, т. е. прилагательное «зелёный» предполагает рядом с собой существительное в мужском роде, единственном числе. Синтагматические отношения всегда связаны с линейностью речи, когда один элемент последовательно идёт за другим. На основе синтагматических отношений морфемы объединяются в слова, слова объединяются в предложения. Нарушения синтагматических отношений всегда приводит к речевым ошибкам лексического или грамматического характера.

Единицей парадигматики является парадигма. Парадигма – это объединение языковых единиц на основе общего (интегрального) признака и одновременное противопоставление по частным (дифференциальным) признакам. Так, к примеру, на фонетическом уровне мы можем встретить объединение гласных звуков по артикуляционному признаку - подъёму, в котором гласные верхнего подъёма будут противопоставлены гласным нижнего и среднего подъёма и т.д. Наиболее ярко парадигматика представлена в лексике в виде синонимии, антонимии, омонимии. Так, для омонимов общим компонентом будет форма, различительным компонентом – значение.

Особенно важна парадигматика для грамматики, поскольку о категории рода или, например, падежа можно говорить лишь в том случае, если есть хотя бы два противопоставленных рода или падежа в данном языке. Если же такого противопоставления нет, а существует лишь одна форма, то данной категории вообще в этом языке нет. Таким образом, парадигматика обеспечивает системность языка, которая состоит не в простой внешней организации языковых материалов, а в том, что все однородные элементы языка взаимосвязаны и получают свою значимость лишь как противопоставленные части целого.

← Вернуться